Плющенко сказал, что он сам себе соперник, сидя в компании, локоть к локтю, с другими призерами чемпионата. Вряд ли это можно расценивать, как бахвальство молодого и упоенного славой победителя. Напротив, годы великой войны с Ягудиным научили Плющенко тщательно выверять слова, особенно внимательно рассчитывая дозы яда. Вряд ли Плющенко прибег бы к яду, если бы рядом с ним сидел тот же Штефан Линдеман, а по другую сторону, скажем, швейцарец Стефан Ламбьель. Заносчивые, по сути, бретерские слова Плющенко были обращены журналистам, но рикошетом тут же попали в Бриана Жубера.
Француз промолчал, хотя бы потому что еще не может, как следует дать сдачи на английском - языке пресс-конференций. Но Жубер развивается. Еще год назад он брал с собой на встречу с журналистами переводчика, а теперь - нет. Во многом он уже созрел.
Я помню его три года назад на итоговой пресс-конференции на чемпионате Европы в Лозанне. С первой попытки, хотя и во многом по случаю отсутствия Плющенко, он заскочил на пьедестал и был, казалось, счастлив одному тому, что сидит за одним почетным столом со своим кумиром Алексеем Ягудиным. Год спустя в Мальме Жубер по-ребячески радовался серебряной медали. Через год в Будапеште он сделал то, что удавалось только Ягудину - обыграл Плющенко. Но ликование его уже не было детским. Он с готовностью принял эту награду.
"Я очень счастлив этой медали", - сказал Жубер в Турине. Лицо его было при этом абсолютно каменным. Как кажутся каменными его ноги, когда он безнадежно пытается дотянуться до Ягудина в дорожках шагов. По-прежнему, во многих, слишком многих компонентах фигурного катания Жубер не выдерживает сравнение ни с тем, кому он подражает, ни с тем, кому он противостоит. Его вращения корявы. Он движется по льду, как хоккеист - за шайбой. Его пантомима и игра на публику совершенно противоречит его облику и смотрится так, как если бы Марио Лемье стал во время матча перемигиваться с девушками на трибунах. Но Жубер упрямо заставляет всех сравнивать себя с Плющенко. Потому что ни один фигурист мира в пяти последних главных турнирах не стоял так часто на пьедестале рядом с Плющенко - четыре раза. Один раз он был выше.
Он очень силен, этот хоккеист в обличье фигуриста. "Сильный" в самом прямом, первобытном значении слова. Ко всему прочему за ним стоят силы. У меня нет объяснений тому, что его вторая оценка выше, чем у изумительно искусного швейцарца Стефана Ламбьеля, опять оставшегося без медали. Но Жубер не был в Турине единственным и тем более самым сильным поводом удивляться судейству".
целиком здесь
"- Жубер, Вейр, Баттл, Сандю, Гейбл - я никого не выделяю из этого ряда. Все эти ребята одинаково опасны. У каждого свои сильные и слабые стороны. Кто-то здорово вращается, но не слишком силен в прыжках. Кто-то, наоборот, владеет прыжками в четыре оборота, но не умеет вращаться и не очень силен в артистической стороне фигурного катания.
- Это вы о Жубере?
- Ничего не имею лично против него. Напротив, с Жубером очень интересно состязаться - сильный характер, настоящий боец. Он умеет реализовывать себя в турнирах не на 100, а даже на 120 процентов. Но я всякий раз удивляюсь, когда вижу его вторую оценку. Мне она кажется сильно завышенной.
- Это попытка судей искусственно создать интригу, чтобы зрители не скучали?
- Я так думаю. Все понимают, что фигурное катание остановилось в своем развитии, но вот его и пытаются как-то двигать вперед. Не понимаю только, почему в главные противники Плющенко выдвинут Жубер. Справедливее, если бы это был Стефан Ламбьель. Это разносторонне одаренный спортсмен, который, заявляю это ответственно и без эмоций, в качестве катания, во вращениях,в дорожках шагов и в артистической выразительности сильнее Жубера. И при этом вторая оценка Ламбьеля в произвольной программе оказалась на четыре балла ниже. Так что ничего не изменилось. Никакой объективности в судействе, как не было, так и нет. Судьи вольны в своих симпатиях, пристрастиях, как и прежде. А инструментом выражения симпатий, как и раньше, выступает вторая оценка. Ну что ж, Жубер так Жубер. Я готов к прессингу".
целиком интерьвью - здесь
Жуберу достается за то, что он никто. А Линдеманну - за то, что не тот Стефан.
Должна скромно сказать, что я еще в прошлом году думала так же.:)))