Каждому свой пиар. Монферран был без особого вкуса по этой части, что лишний раз подкрепляет сильное ощущение его плебейского менталитета. Разве так истинный аристократ делает себе пиар? Ни Боже мой. По-настоящему хорошо воспитанный человек будет делать вид, что он делает пиар кому-нибудь другому. А то, что достанется ему самому, это так, это мы просто вышли погулять и нечаянно проходили рядом.
Николая I можно во многом упрекнуть, но у него была Хорошо Воспитанная Мама, которая редко давала сбои в плане Правильного Поведения (оговорим в скобках, что у Александра I чисто технически мама была та же, но воспитывала его бабушка, резко устранившая маму от процесса, - с моей точки зрения, это на бедняге сказалось плохо). Поэтому, вступив на престол, да еще и в обход старшего брата Константина, Николай твердо знал, как Следует Себя Вести. А именно: он должен вечно преклоняться перед Старшим Братом Благодетелем Освободителем И Вообще Ангелом! Что Николай и делал, соблюдая в сем вопросе полный плезир. Что он думал об Александре на самом деле, это уж вовсе побочная тема, и я ее бы сейчас трогать не хотела. Внешне все было исключительно тики-так. Ну, например, едва вступив на престол, Николай пожелал увековечить деяния старшего брата и для сей цели утвердил: а создать памятник сей на главной площади империи пред главной императорской резиденцией!
(Само собою, памятник должен был быть таким, дабы привести в изумление гостей заморских и вообще блеснуть пред вселенною неслабо, тем самым прославив ныне царствующего императора Николая I не менее, чем почившего в бозе или Томске императора Александра I. Но это, хотя и очевидное, намерение - опять же так, в скобках.)
Сейчас на Дворцовой много что есть, а когда-то ничего не было, причем по нашим меркам не так уж давно - 250 лет назад, к моменту завершения нынешнего Зимнего дворца. Что такое отвалы стройки, представляете? Ну вот, оно и было. Петр III с его незамысловатым военно-голштинским юмором решил и лужок очистить, и позабавиться, и официально указал: всяк может припожаловать к Зимнему и взять с площади все, что ему захочется. Через три дня территория была очищена от строительного мусора практически в ноль, а царь с приближенными очень веселились, наблюдая, как народ жадно утаскивает к себе домой всякую щепу. Ибо на халяву.
При Екатерине II, любившей несколько другие развлечения, комплекс дворца начал разрастаться всякими Эрмитажами, а площадь замкнулась с юга вполне оформленной дугой. Ибо не Росси на самом деле принадлежит идея красивого и мощного изгиба будущего Главного штаба, но в 1770-80 гг. наметил этот изгиб любимый мною Ю.М.Фельтен, о котором в другой раз, ибо при упоминании сего великого имени я становлюсь зело многословна. Решетку Летнего сада и арочку над Зимней канавкой все знают? Это Фельтен. Изгиб желто-белого гиганта Росси - это тоже частично Фельтен.
Росси, правда, тоже велик, спору нет. Градостроитель он был от Бога. А вы попробуйте зайти на Дворцовую с Невского через знаменитую арку Главного штаба - и все увидите сами. Невский не параллелен продольной оси Дворцовой, и сыграть на этом так гениально - это и значит быть Росси. Помню, привезя на медовый месяц супруга в Питер (с коварной целью соблазнить беднягу когда-нибудь переехать на это гнилое болото из цветущей Сибири), я, выведя ворчащего насчет пулковских новостроек благоверного из метро "Невский проспект", сначала показала зрелище раскинутых рук воронихинского Казанского собора, а потом повела к Дворцовой через Арку. Было холодно и малолюдно. Моросил мелкий питерский дождик, с двух сторон пространство замыкали стены модернового телеграфа и эклектичных жилых домов, впереди высилась арка, которая как бы никуда не вела. А потом она повернула. И перед нами, чуть-чуть подбеленный туманом, развернулся изумруд Зимнего в золотой оправе Арки. Нда. Бедный муж, у него не было никаких шансов устоять. Любовь к Питеру поразила его с убедительностью булыжника, попавшего в цель.
Впрочем, это так, лирическое отступление на тему семейной биографии. Вернемся к Монферрану и Николаю, ибо именно здесь Огюст под чутким руководством царя никоим образом не испортил имеющейся борозды.
Где должен был стоять памятник, было бы ясно как день даже считавшему себя светилом архитектуры Александру I. Иного места нет и быть не может (см.).
Вот примерно так выглядела Дворцовая площадь, когда Главный штаб Росси на ней уже был, а колонны Монферрана еще не было.
И вот так выглядела моя любимая перспектива.
(А не сыграть ли нам в старую добрую игру "Найдите 12 отличий"?..)
Итак, Николай хотел что-нибудь очень большое и грандиозное посреди Дворцовой площади, а Монферран очень хотел больше, больше славы (и таблеток от жадности), в результате чего первый разрешил второму попробовать что-нибудь нафантазировать. Как все тщеславные люди, Огюст обожал рассказывать современникам и потомкам, которые не успевали убежать и спрятаться, заткнув уши, о ходе своей творческой мысли. Поэтому мы совершенно точно знаем, как шли ценные Огюстовы размышления на тему.
"Размышляя предварительно о месте, которое было для него [имеется в виду колонна, а в мужском роде потому что монумент] предназначено, мне было легко понять, что скульптурный памятник, каковы бы ни были его пропорции, никогда не удастся согласовать с окружающими его обширными зданиями". Ну да. Ломать Главный штаб и тем более Зимний ради того, чтобы Огюсту было удобно сбацать что-нибудь конное, к сожалению, никто в дикой России не собирался. Что ж, им же хуже, решил Монферран и, вспомнив Рим, где два века увлекались расстановкой по площадям Вечного града обелисков (главным образом спертых еще древними из Египта, а впрочем, и позже привозили, и даже при Муссолини), Огюст составил прожект четырехгранного обелиска из цельного куска гранита. А поскольку главным деянием Александра была все ж таки победа в Отечественной войне 1812 года, на гранях обелиска планировалось разместить соответствующие барельефы известного (и очень хорошего) скульптора Ф.Толстого. По этому поводу Огюст выразился высокоштильно: "Памятники - это всегда открытая страница, где народ может черпать во все времена знания о прошедших событиях, проникаться справедливой гордостью при виде замечательных примеров, которые ему завещаны славными предками... Граждане будут больше любить города, обогащенные памятниками, которые им будут напоминать о славе Отчизны".
Николай, однако, был не Александр и кроме высоких слов хотел удовлетворения своего очень неплохого художественного вкуса (опять же мама - а кто не верит, навестите Павловск и побродите там по дворцу и парку, это все ее, Марьфедоровнинские затеи). Нет, сказал он. Не подходит. И не будем решать проблему по принципу "Уберите Главный штаб от обелиска - не подходит к обелиску Главный штаб". Или, как элегантно выражаются искусствоведы, эспланада трех площадей: Исаакиевской, Адмиралтейской и Дворцовой с величавыми зданиями Зимнего дворца и Адмиралтейства, просторов Невы и громады Исаакиевского собора требовала для своего равновесия иной по характеру вертикали.
(На этом месте автор настоящего текста кусает локти в четком и скорбном понимании того, что ему до подобных формулировок как Монферрану до Ринальди. А дабы во время локтегрызения читатель не заскучал, пусть смотрит на эспланаду, а затем, просто так, для развлечения, на то, как чудно выглядело великое здание Адмиралтейства до разрастания нынешних деревов Александровского сада.)
Тогда Монферран начал мыслить. А когда он мыслил, он всегда вспоминал родной Париж (см. выше историю о том, как за 25 дней на основе парижского Пантеона родился прожект будущей питерской чернильницы). И вспомнил Огюст, как повидавший и Египет, и Италию новопровозглашенный первый консул Наполеон захотел себе (официально, конечно, своим солдатам, но давайте будем реалистами...) памятник рукотворный большой потрясающий. Ну а поскольку в художественных вопросах Бонапарт был ничуть не оригинальнее Огюста, и к тому же он только что побывал в Риме и наблюдал, помимо тамошних обелисков, не менее тамошнюю Траянову колонну, будущий император возжаждал данный сувенир из Италии выломать и в Париж привезти. (Кто забыл, напомню, что картин он из Италии вывез видимо-невидимо, и временно Париж был столицей искусств не только по названию; потом почти все вернули, но хитрые римские папы не все раздали по местам былого нахождения, а кой-чего оставили себе в Ватикане. Так возникла прекраснейшая ватиканская пинакотека, от описания которой автор отрывается гигантским усилием воли. О мой любимый Рим...) Так вот, во времена римского императора (чувствуете ли вы, дорогие френды, что в великоколонной истории фигурируют исключительно императоры, пусть иногда они даже еще первые консулы?) Марка Ульпия Траяна в Риме был построен прекрасный форум Траяна (о коем, клянусь, ни слова!), и посередь него - прекраснейшая из прекраснейших колонна Траяна, 43 м высотою, вся сплошь снизу вверх по спиральному принципу украшенная сценами императорских военных кампаний.
Шел дождь (а то! А чего вы ждете в судьбе частично питерской женщины?), и Рим был прекрасен, а ноги гудели как провода высоковольтных линий, и тут в окне автобуса явилась несколько в котловане Она, Колонна - на фоне вполне барочной церкви и явно римского вида колонн.
В общем, где-то как-то я могу понять Наполеона ("Папа, я хочу вот эту!").
С другой стороны - ладно, мы с Наполеоном люди темные, а вот папа Григорий Великий, проходя однажды мимо Траяновой колонны, по его собственным словам, «был уязвлён в самое сердце» мыслью о том, что справедливейший из правителей мучается в аду. После чего папа Григорий предался усиленной молитве и в конце концов был извещён ангелом о том, что язычник Траян обрёл спасение. Вот как действует на людей волшебная сила искусства...
(И ни единого слова о барельефах! Ибо тогда мне вообще отсюда не выбраться. Вот, может, когда-нибудь...)
Но в конце концов Наполеон от наполеоновской идеи привести из Рима в Париж колонну Траяна отказался и в июле 1800 г. повелел строить нечто подобное на Вандомской площади в Париже. Дело шло ни шатко ни валко. Окончательное решение о возведении колонны было принято лишь 1 октября 1803 г., а декрет о ее постройке увидел свет лишь 1 января 1806 г. Именно тогда и началось ее строительство. Сначала колонна именовалась Аустерлицкой, затем "Колонной Побед" или "Колонной Великой Армии". Между прочим, при строительстве использовали бронзу 1200 пушек, захваченных при Аустерлице.
К августу 1810 года архитекторы Гондуин и Лепере колонну закончили. Высота ее была 44 м (на 1 м римскую переплюнули, да?), ширина в основании 3,67 м. Внутри колонны, аки в колонне Траяна, находится лестница из 176 ступенек, ведущая к верхней плошадке. Наверху, опять же по римскому подобию, находилась статуя Наполеона, облаченного в одежды римского императора. Бронзовая спираль с изображением батальных сцен, увивающая колонну, опять же наличествовала. Художественный уровень сцен, правда, был пониже, чем в Риме. И не на 1 м.
Так что шестеренки в голове Монферрана завертелись, складывая два, два и два следующим образом:
а) в Париже есть большая-пребольшая колонна,
б) можно поставить здесь такую же, но только больше;
в) для Исаакия в Пютерлакском карьере ломают большие колонны,
г) вот пусть выломают одну большую-пребольшую,
д) у Монферрана есть, спасибо покойному благодетелю Бетанкуру, устройства для установки колонн,
е) ура, ура, он сможет поставить посреди Дворцовой площади большую-пребольшую колонну!!
Гм, сказал Николай. А что? Пробуй.
И Монферран ринулся пробовать.
Само собою, он брал примером вовсе не Вандомскую колонну. Как вы могли только такое подумать?! Он художественно вдохновлялся образцами древнеримскими, о чем с обычной готовностью и донес потомству: "Колонна Траяна, этот наиболее прекрасный образец, созданный людьми в этом роде, естественно представлялся моему уму, и я должен был и в дальнейшем, подобно тому, как это сделали в Риме в отношении колонны Антонина, а в Париже с колонной Наполеона, постараться насколько возможно приблизиться к прекрасному античному образцу".
Однако в этом месте оригинальный гений Монферрана столкнулся с серьезной проблемой. Попробуйте что-нибудь сами высечь на граните, и сразу поймете какой. Иными словами, материал неумолимо диктовал свое - никаких барельефов! Краса сей гранитной однокусковой глыбы должна была быть исключительно натуральной.
С самой глыбой было проще, таковую нашли в Пютерлакском карьере, и была она действительно гигантской, позволившей извлечь из нее 600-тонный цилиндр. Чистая правда, это самая большая монолитная колонна в мире, тут Монферран не подкачал. Однако поскольку барельефов на колонне не было, перед творцом встал в полный рост ответственнейший вопрос: силуэт.
Да будет известно уважаемой общественности, что наш глаз есть штука капризная и не выносит абсолютной правильности. Может, это потому, что колонна возникла из ствола дерева. Но в любом случае поставьте на площадь здааааааровый ровный цилиндр - и получите механическое уродство. Уважающая себя колонна красиво утончается кверху! И вопрос выбора кривой утонения стержня монолитной колонны без каких-либо спиральных украшений есть чрезвычайно важный вопрос.
К чести Монферрана, его рисовальный вкус и опыт его не подвели. Даже притом, что он решил не следовать за образцами великих Виньолы, Палладио и римлянина Витрувия, предлагавших утонять колонны начиная с трети своей высоты. Пусть сразу утоняется! - провозгласил Монферран (а на всяк случай позвал приятеля-мушке... математика Ламе и подтвердил его расчетами свои вкусы). Ну а чтобы было совсем хорошо, в пиарном альбоме, выпущенном Монферраном для должного прославления своих деяний (1836 г., называется "План и детали мемориального памятника, посвященного императору Александру" - и деталей действительно хоть отбавляй с момента поиска нужного монолита в карьере Пютерлакса...), Ламе отозвался об их совместной работе в самом положительном смысле ("Вид возвышающейся колонны, элегантно и прочно построенной, вызывает истинное удовольствие, смешанное с удивлением. Удовлетворенный глаз с любовью обозревает детали и отдыхает на целом. Особая причина ее эффекта - счастливый выбор меридиальной кривой").
На самом деле где хорошо, там хорошо. Соглашусь обеими руками с искусствоведами, строго объясняющими нам, что построенная по способу Монферрана кривая утонения ствола дает изумительно плавную линию контура, удачно сочетающуюся с перспективным сокращением. Даже картинки поставлю.
Модель.
Исполнение.
24 сентября 1829 года проект утвердили, Монферрана назначили строителем монумента и, что самое приятное, 29 сентября Совет Академии художеств по предложению все тот же президента Оленина присвоил французу звание "почетного вольного общника".
Фундаментом колонны озаботились особо, забив под будущий монумент 1250 сосновых свай. Сообразили пьедестал. Далее все было почти как на установке первой колонны Исаакия, только круче. 30 августа 1832 года колонна была поднята на пьедестал (само собою, шоу устроили еще более крутое, нежели в первый раз). Под колонну заложили уже не одну медаль. пусть и платиновую, а целую шкатулку с монетами и медалями с изображением Александра I. В том числе была там опять же платиновая медаль, выполненная по рисунку лично Монферрана с изображением колонны и датой "1830", а также пластинка из позолоченной бронзы с надписью слогом того времени о закладке памятника.
Монферран, конечно, не упустил случая описать событие общегосударственного значения с собою в одной из главных ролей, так что ему слово. "Улицы, ведущие к Дворцовой площади, Адмиралтейству и Сенату, были сплошь запружены публикой, привлеченной новизной столь необычайного зрелища. Толпа возросла вскоре до таких пределов, что кони, кареты и люди смешались в одно целое [ноу слэш! ноу слэш! Это просто тогда так говорили, плюс сделайте поправку на французскую манеру выражаццо]. Дома были заполнены людьми до самых крыш. Не осталось свободного ни одного окна, ни одного выступа, так велик был интерес к памятнику. Полукруглое здание Главного штаба, уподобившееся в этом день амфитеатру Древнего Рима, вместило более десяти тысяч человек. В специальном павильоне расположился Николай I со своей семьей. В другом посланники Австрии, Англии, Франции, министры, уполномоченные по делам, составляющие иностранный дипломатический корпус. Затем специальные места для Академии наук и Академии художеств, университетской профессуры, для иностранцев, лиц, близких к искусству, прибывших из Италии, Германии, чтобы присутствовать на этой церемонии...
На платформе, окружавшей леса, были установлены по двум плоскостям кругообразно 60 стальных кабестанов в шахматном порядке. Канаты, идущие от этих кабестанов, образовали соответствующее им количество радиусов равной длины и доходивших до центра лесов. Кабестаны были сгруппированы в четыре класса. 16 солдат оперировали рычагами, пять матросов тянули канаты и направляли их. Восемь других солдат составляли резервный взвод. При каждом кабестане находилось по одному унтер-офицеру, наблюдавшему за порядком. Он руководил солдатами, заставляя их идти в ногу ускоренным шагом, смотря по обстоятельствам. Он же заменял уставших людей другими, из резерва, не прерывая движения.
Кроме того, было прислано 1440 солдат, 60 унтер-офицеров, 30 барабанщиков различных гвардейских полков и 300 матросов с 15 унтер-офицерами, а также необходимое количество офицеров саперных гвардейских батальонов. При помощи этих отрядов под командованием генерал-майора Шильдера поддерживался порядок, столь необходимый при всей этой операции. Десять десятников размещались между лесами и следили за равномерным натяжением канатов. Четыре помощника главного архитектора находились по углам лесов. Каждый из них наблюдал за группой кабестанов.
На лесах сотни матросов направляли полиспасты во избежание спутывания их. Шестьдесят наиболее опытных, с русской смекалкой, энергичных рабочих на самой колонне, среди паутины канатов, направляли полиспасты. Шестьдесят каменщиков у блоков "обратного вращения" следили, чтобы никто не подходил близко. Тридцать других рабочих направляли ролики, постепенно снимая их. Шесть каменщиков у самого пьедестала подливали раствор на гранитную плиту. Один десятник помещался на высоте 6 м для подачи сигнала колоколом. Один офицер флота находился на самой верхушке лесов для водружения государственного флага, как только колонна встанет на пьедестал.
У самих лесов присутствовал хирург для оказания первой помощи в случае какого-либо увечья.
...Когда на часах Зимнего дворца пробило два раза, раздался троекратный удар колокола и одновременно с этим сигналом начался подъем колонны. Это было любопытное зрелище - лежащий монолит колонны из красного гранита в 28 метров длиной и 3,5 м в диаметре, опутанный канатами, из которых, как в тумане, вырисовывались шесть десятников, ловких широкоплечих молодцов, подлинных Геркулесов, вместо палиц - с железными рычагами, спокойно ожидавших подъема вместе с монолитом... Вокруг царила глубокая тишина, прерываемая лишь глухим звуком - гулом кабестанов... Трудно описать внезапный переход от мучительной душевной тревоги к чувству удовлетворения, когда колонна была установлена и когда всякая мысль об опасности отпала. Бурные крики "Ура!!!" неслись со всех сторон площади, энтузиазм достиг предела и довел многих, имевших доступ на платформу, до такого состояния, что они бросились подбирать остатки от раздавленных роликов и уносили их на память".
Процедура заняла всего 1 час 45 минут. Да, кстати. После того, как колонну воздвигли на пьедестал, ее больше никто ничем и никак не укреплял. Сама стоит, под действием силы тяжести.
В течение двух лет производилась окончательная доработка монумента: полировка ствола, уточнение деталей утонения, установка бронзовых украшений на пьедестале и завершающей монумент фигуры ангела. Размер последней обсуждался долго и горячо. (В связи с этим не могу не вспомнить знаменитую байку, согласно которой на вопрос очередных туристов о размерах александрийскостолпного ангела экскурсовод бодро ответил: "В натуральную величину!"). Впрочем, в конце концов Комиссия (ну когда ж мы не создавали соответствующего комитета по?) пришла к удивительно разумному решению, главсишему, что пьедестал и полусферу, на которой стоит фигура, следует понизить, фигуру ангела не увеличивать и главное - отказаться от позолоты.
Вид колонны в ходе доработки.
Легенда, гласящая, что лицо ангела по требованию Николая было выполнено похожим на лицо Александра, имеет свои за и свои против. Я своего мнения оглашать не буду, а предложу общественности решать самостоятельно. Заодно можно оценить, как хорошо почистили ангела в ходе недавней реставрации.
На пьедестале Монферран, само собою, отметился персонально.
30 августа 1834 года, ровно через два года после установки колонны на пьедестал, состоялось торжественное открытие Самого Большого В Мире Монумента. Жуковский писал по сему случаю следующее: "И никакое перо не может описать величия той минуты, когда по трем пушечным выстрелам вдруг из всех улиц, как будто из земли рожденные, стройными громадами, с барабанным громом, под звуки Парижского марша пошли колонны русского войска... Начался церемониальный марш: русское войско прошло мимо Александровской колонны; два часа продолжалось сие великолепие. единственное в мире зрелище... Ввечеру долго по улицам освещенного города бродили шумные толпы, наконец освещение угасло, улицы опустели, на безлюдной площади остался величественный колосс со своим часовым".
Монферран за колонну получил кроме вполне заслуженной славы 100 тыс. рублей лично от Николая I. А еще царь подарил Огюста виртуальным рублем - высказался по-французски следующим образом: «Монферран, вы обессмертили свое имя».
P.S. Все три упомянутые колонны стоят до сих пор. Хотя и не без некоторых потерь.
Траянова колонна при самом Траяне была увенчана фигурой бронзового орла - задолго до России он был в Риме символом императорской власти. После смерти императора орла заменили на скульптурное изображение усопшего. После победы торжествующего христианства колонна устояла, но сам Траян под линию партии не подходил, и его заменили на апостола Павла, коий там до сих пор и пребывает.
С Вандомской колонной вышло еще круче. Наполеон с вершины исчез сразу после Реставрации, и колонну увенчала статуя короля Генриха IV. Которую скинули на период "Ста дней". После революции 1830 года и прихода на королевствование Луи-Филиппа на колонне вновь была установлена статуя Наполеона (теперь уже другого скульптора и облаченного не в первоконсульский прикид, а в мундир офицера революционной армии). В 1871 г. грянула Парижская Коммуна, и колонну снесли нафиг. Работами по сносу руководил небезызвестный Гюстав Курбе, возглавлявший Художественную комиссию Правительства Коммуны. Через четыре года при Третьей Республике, по инициативе и за счет Курбе, колонна была восстановлена на том же месте. С тех пор и по сей день над ней возвышается копия первоначальной статуи Наполеона в образе римского Императора.
Во как.
Александровской колонне на фоне французской в общем повезло. Какая она была, такая и осталась. Правда, была еще установленная в 1836 году опять же по проекту Монферрана бронзовая ограда со 136 двуглавыми орлами и 12 трофейными пушками, которые венчали орлы трехглавые. Между прочим, в северо-восточном углу ограды находилась караульная будка, и там солдат-инвалид из числа самых заслуженных в парадной форме днем и ночью охранял памятник и следил за порядком на площади. Через 100 лет, при советской власти, ограда была демонтирована и, по легенде, переплавлена на патронные гильзы (а что, могли и так).
В наше время такие вещи восстанавливают, и Бог в помощь подобным начинаниям. Ограду открыли уже два года как, еще к юбилею, и выглядит она ну почти как будто так и было.
Странно другое: несмотря на доказанное историей стремление властей поменять то, что стоит наверху, и вышеупомянутые 30-е (и прочие, много их было) годы, ангела с колонны так и не сняли. А ведь хотели. В 1952 году собирались заменить неправильного ангела правильным бюстом Великого Вождя Народов. Ей-ей, не вру. Был даже подготовлен соответствующий документ, который обнаружили совсем недавно во время подготовки к реставрации колонны...
P.P.S. Немножко про реставрацию. Да будет известен уважаемой общественности тот факт, что навершие колонны, изначально задуманное в граните целиком, таковым не является. То ли времени не было, то ли что, но возвели его в последний момент из кирпича, связанного раствором на основе извести.
А уже через два года после установки монумента на зеркальной поверхности гранита под бронзовым навершием стали появляться бело-серые пятна, портящие внешний вид колонны. В 1851 г. с этим решили разобраться. Построили леса, поднялись наверх, колонну почистили, но так и не поняли, откуда берутся загадочные пятна. И с тех пор время от времени строились леса, специалисты лезли наверх и чистили верхушку, что, как легко понять, не есть очень просто. Последний раз процедуру чистки произвели в 1963 году.
Меж тем летели дни, несясь проклятым роем, и когда в бинокль стали видны явные трещины, сотрудники Музея городской скульптуры обратились к вертолетчикам и альпинистам, чтобы на вершине колонны высадился десант, посмотрел, чего там и как, и снял фотки для изучения специалистами на земле (да, у нас все ужасно интересно в таких случаях). Что и сделали. И хорошо, что сделали, потому что стало ясно: чинить надо не просто сейчас, а еще вчера. Так началась последняя на данный момент реставрация колонны.
"Впервые поднявшись на вершину колонны, реставраторы были поражены: практически все бронзовые элементы навершия находились в аварийном состоянии: все было покрыто "дикой патиной", цилиндр истрескался и принял бочкообразную форму. С помощью специального гибкого трехметрового эндоскопа реставраторы смогли проникнуть “во чрево” памятника, обследовать все его полости, установить, как выглядит общая конструкция, и определить отличия изначального проекта от его реального воплощения. Выяснилось, что на ствол колонны, образуя те самые неряшливые пятна, вытекает продукт разрушения кирпичной кладки. Полностью разрушена кирпичная кладка в абаке, налицо начальная стадия ее деформации. А внутри цилиндра скопилось до 3 т воды, которая проникла через десятки трещин и отверстий в оболочке скульптуры. Вода, замерзая, разрывала цилиндр, деформируя его первоначальную форму.
Так определились ближайшие задачи: во-первых, вывести воду из полостей навершия и сделать так, чтобы она не скапливалась в дальнейшем, а во-вторых, восстановить конструкцию опоры абаки. Сложность состояла в том, что работы на памятнике велись в зимнее время без демонтажа скульптуры, значит, на большой высоте. Общий вес навершия колонны составляет около 37 т, и холодная бронза буквально "высасывала" тепло человеческого тела. А ведь большой объем работ велся внутри конструкций. И то, что сделали специалисты "Интарсии" – Леонид Какабадзе, Константин Ефимов, Андрей Пошехонов, Петр Португальский можно считать настоящим подвигом – во имя Города и его истории.
В результате все полости памятника были соединены в одну систему, а в качестве "вытяжной трубы" высотой около 15,5 м реставраторами была использована полость креста. Устроенная ими система дренажа предусматривает вывод всей влаги, в том числе конденсационной. Полностью разрушенные кирпичные конструкции заменены на гранитные, самозаклеивающиеся без связующих средств, – таким образом, реставраторы много лет спустя воплотили в жизнь первоначальный замысел Монферрана. Специалисты ликвидировали все трещины и отверстия в бронзе, преградив доступ воды внутрь. Оставалось обеспечить защиту бронзовых поверхностей.
Увы, за время советской власти почти все петербургские памятники из бронзы подверглись перепатинированию. Эта процедура предусматривала полное снятие исторической патины химическим путем, а на обнажившейся поверхности металла также химическим путем создавалась пленка искусственной патины. Пленки эти были тонки и плохо защищали поверхность бронзы от образования “дикой патины” и от злокачественных образований, называемых “бронзовой болезнью”. Так, на Александровской колонне все части фигуры ангела, отстоящие от основного массива, были ею поражены именно в результате перепатинирования. К тому же сульфидная пленка быстро перерождалась, и памятник переставал выглядеть бронзовым – вместо теплого, оливковатого оттенка, он приобретал темно-серый, похожим на чугунный или выкрашенный графитовой краской. Но главной бедой перепатинирования бронзовых монументов было то, что при снятии исторической патины уничтожался ее нижний слой – самый эффективный в плане защиты от атмосферной коррозии - слой куприта. И теперь приходится констатировать печальный факт – ни на одном памятнике историческая патина не сохранилась. Усугубляет ситуацию фактор возрастания агрессивности атмосферы. Так что работа реставраторов зачастую принимает спасательный характер. Монументам, прежде всего, необходимо вернуть утраченный слой куприта, на котором лет через 80-100 образуется слой естественной благородной патины, так радующий глаз жителей европейских столиц.
Метод, применяемый специалистами для защиты бронзовых поверхностей, на языке профессионалов носит название «струйно-вихревой расчистки и плазменного нанесения защитно-декоративного покрытия». Вначале производится полная расчистка скульптуры, осуществляемая с помощью специального прибора реактивной сверхзвуковой струей воздуха. После этого создается тройная защита. Сначала с помощью плазмотрона скульптура “одевается” в тончайшую оболочку – так называемый «жертвенный слой», по химическому составу близкий к основе благородной патины. На втором этапе в поры этого слоя вводят ингибитор коррозии. Третья ступень – традиционная в данных климатических условиях барьерная защита. Она заключается в нанесении слоя полимера естественного происхождения, в данном случае – пчелиного воска, который плотно закрывает поры с ингибитором коррозии, препятствуя его разрушению. И вот – скульптура приобретает "родной" коричнево-оливковый цвет.
На чем боковой сюжет разрешите считать законченным, и нам пора вернуться к многострадальному Номеру Четыре.
(продолжение следует)