Ему не нужно было вслушиваться в голоса, чтобы понять - идет Громила Гибл со своей бандой, причем, судя по лексикону, Громила Гибл со своей бандой в самом что ни на есть прескверном настроении. Они остановились у сарайчика, и Джесс потом говорила, что заметила, как воздух потемнел.
- Ха! Посмотрите-ка на эту синеву! - сказал кто-то. - Глянь, Громила.
- Багровая «Справедливость»! - гоготнул еще кто-то.
Фрэнк и Джесс уставились друг на друга, и тут еще один мальчишка прочитал объявление глумливым ломким голосом.
- Кому только такое оранжевое маренго в голову взбрело?! - поразился он.
- Да тем буро-сиреневым мелким Пири, - гаркнул Громила. Фрэнк и Джесс сразу поняли, что это именно Громила, потому что голос у него был еще грубее, а лексикон еще корявее, чем у прочих. - Вечно то одну лазурь выдумают, то другую.
- Фвенк и Джесси? - прошепелявил кто-то. - Давайте его солвем!
Банда горячо согласилась, - на пределе громкости и задействовав весь свой лексикон. Фрэнк и Джесс уже смирились с потерей объявления, но тут Громила заорал:
- Стоп! У меня суперкрутая оранжево-бордовая мысля! А ну погодите одну алую секунду! - И не успели Фрэнк и Джесс унести ноги из сарайчика, как он забарабанил в окно. - Эй, есть тут кто? Перепугались до багрянца, что ли, отвечать не хотите? Вылезайте, киноварь вас так!
Делать было нечего. Фрэнк поднялся и открыл окно. Громила оперся о подоконник и сунул внутрь свою рожу. Никогда в этой роже не бывало ничего симпатичного, - большая, пухлая, с глазами-щелочками, - а сейчас с одного боку она была вся в грязи, а с другого опухла пуще обычного. На тупом подбородке Громилы даже виднелась кровь - совсем чуточку.
- Чего тебе? - спросил Фрэнк.
- Багровой справедливости! - ответил Громила. - Как обещано! И ты, синь-белизна, все равно должен мне десять пенсов!
- И что? - собрав всю наличную храбрость, поинтересовался Фрэнк. За спиной Громилы виднелась банда - насупленная, грязная, ощетинившаяся дубинками и духовыми трубками и в сопровождении обычного обоза самодельных тележек. Банда по возможности не появлялась без этого снаряжения и превосходно умела им пользоваться.
Громила просунул свою рожу еще глубже в окно. Джесс начала незаметно подгребать к себе цветочные горшки - какие-никакие, а боеприпасы. Привередничать не приходилось.
- А я прощу тебе те бирюзовые десять пенсов, - произнес Громила, - если ты мне обеспечишь эту твою малиновую справедливость и разберешься с тем сине-лиловым гадом. Только слабо тебе, вот что, кармин-зеленка.
- Не слабо, - ответил Фрэнк. - Это ты про кого?
- Про того сизого гада, - пояснил Громила. - Вернона Уилкинса. Погляди, что он мне сделал. Вон, погляди! - И он сунул просторную ладонь прямо Фрэнку под нос, растопырив пальцы. На ладони лежало что-то маленькое, грязное и красное с одного конца. - Видал миндал? - поинтересовался Громила. - Зуб, вот что. Этот пурпурный гад мне его вышиб. Ну, чего скажешь?
Сказать Фрэнк мог только то, что Вернон Уилкинс молодец, но смолчал.
Громила просунул руку в сарай.
- И ты тоже, - обратился он к Джесс. - И ты погляди. Хорошенько погляди, хаки-маренго!
Пришлось Джесс подойти и тоже изучить зуб. С собой она прихватила горшок - так, по чистой случайности. Это был плоский зуб, сточенный почти до корня.
- Ну, - сказала она. - И чего ты хочешь, чтобы мы с ним сделали?
- Достаньте мне его зуб, - потребовал Громила. - Вы же организуете возмездие, беж-бордо! Так вот достаньте мне зуб желто-лилового Уилкинса и принесите сюда, чтобы я видел. Тогда прощу те десять пенсов.
- Это стоит больше десяти пенсов, - заявила Джесс.
- Ча-во? - протянул Громила. - Чей там голос из помойки? Что, тоже хочешь без зуба остаться?
- Да погодите вы! - вмешался Фрэнк. - Тебе он когда нужен?
- На это уйдет не меньше часа, - перебила брата Джесс.
- Ладно, - согласился Громила. - Через час и встретимся. И уж постарайтесь принести тот ало-бежево-зелено-фиолетовый зуб, а то будете мне должны не только десять пенсов. - И он убрал из окна зуб, руку и потом рожу, и банда ушла по тропе, бряцая, жужжа и ругаясь".