а) никогда не будут прояснены до конца, потому что свидетельских показаний и мнений на сей счет море разливанное, и не может быть никакой абсолютной однозначности, можно лишь, опираясь на жизненный опыт, уверенно предполагать, что было и не так плохо, и не так свято, как кричат, а что-то более сложное и среднее, как бывает в жизни,
б) да и не важно это, по большому счету, потому что куда важнее другое.
А именно. Ну какая для России разница, что позволял, а что не позволял себе Распутин? О нем устойчиво ДУМАЛИ, БЫЛИ УВЕРЕНЫ, что он позволял. Этого, кажется, никто из апологетов отрицать еще не брался.
А раз в России чуть ли не все поголовно БЫЛИ УВЕРЕНЫ, что возле царей такое обитает, и они поважают, это наносило репутации монархии огромный ущерб. Этого, кажется, тоже еще никто, даже из апологетов, не брался отрицать. (Может, конечно, в Кащенке / на Пряжке брались, я не в курсе, но это уж совсем к делу отношения не имеет.)
А раз репутации монархии наносится огромный ущерб, монархия должна, обязана, must сделать так, чтобы этого не допустить. Потому что власть предполагает прежде всего ответственность. Иначе не будет монархии, а что будет со страною - мы все вроде помним. И бесспорная вина тут монархии, которая не поняла, что положение обязывает, и точка.
А посему что получается? Если столько лет царская парочка закрывала глаза на то, как растет волна возмущения против них, это хуже чем преступление - это ошибка. Если царь, как часто доказывают, глаз не закрывал, но все оставлял на прежнем уровне, ради сумасшедшей жены и больного ребенка, регулярно требуя от министров, чтобы общество заткнулось и позволило парочке вести себя как они хотят - это тоже хуже чем преступление, это ошибка. С позиций здравого смысла, у парочки был выход из положения, в которое они сами себя загнали: хотели наследника - получили, но больного; хотели целителя - получили, но скандального; наследник неизлечимо болен, императором никогда не станет. Ну что ж - отойдите от власти, перестаньте жить в хрустальном дворце, лечите больного ребенка любыми методами, вам будут сочувствовать и вас будут уважать. Вместо этого болезнь ребенка держалась в строжайшей тайне (даже, сколько можно было, от собственной романовской семьи), ничем не объясняемое присутствие Распутина с его жуткой репутацией опускало репутацию семейки ниже плинтуса, а конченая Аликс регулярно вопила мужу-царю (в письмах, а уж что она на словах себе позволяла, страшно думать), что он должен быть жестким, бить по столу кулаком, заткнуть всех, оставить рядом источник скандалов, а главное - держать власть в полном объеме и передать власть в полном объеме Бэби, то бишь неизлечимо больному мальчику. И слушаться Друга Григ., принимать любые государственные решения, расчесав волосы гребенкой Друга, и проч.
Это все бесспорно болезнь и глупость, но это хуже, чем болезнь и глупость - это непрофессионализм.
Что до Распутина, то там те же яйца, вид сбоку. Допустим, что он был - и до появления в Петербурге, вполне возможно, и был, во всяком случае, старался - на духовной высоте. Проповедовать в верхах духовную высоту не вышло, более того, к новоявленному и новомодному духовному учителю прилепилась массово всякая грязь, от истеричек до откровенно использовавших ситуацию проходимцев. А сам он, что тоже пока никто даже в Кащенко не отрицает, стал (вольно или невольно - это вопрос из пункта а) тем фактором, что напрочь погубил репутацию семейки и в конечном счете - монархию.
И как ни кинь, а он тоже был, ну, по крайней мере, дилетантом в вопросе духовного учительства. Посмотрим на ситуацию логически. Его присутствие в Петербурге (сознательно не будем выяснять его поведение, оно из вопросов серии а) усугубляло ситуацию по самое не могу. Почему он не уехал? Потому что не понимал, что происходит? Но какой он тогда духовный учитель? А если понимал и не уехал, то тем более какой он духовный учитель? Чему учим-то? Тому, что не важно, что ты наделал, важно, что хочешь доброго? А куда классически вымощена добрыми намерениями без понимания их последствий дорожка, самозваный учитель не в курсе?
Так что это все так же бесспорно даже хуже, чем преступление, и даже хуже, чем ошибка, - это, други мои, непрофессионализм.
Дилетанты в сфере политики Романовы и дилетант в сфере духовнаго Распутин, считавшие себя, разумеется, крутыми профи, нашли друг друга, погубили друг друга (ну и себя тоже, конечно). А заодно погубили и много, много другого, и хорошего, и плохого, но целая страна в значительной степени из-за упертых неумных дилетантов прошла через кровавую баню (а, возможно, еще не совсем прошла). Может быть, оно к лучшему, но это вопрос из категории а, и лично я о нем раньше чем лет через триста пятьдесят судить не возьмусь.
В общем, могу смело рекомендовать варламовскую биографию России на фоне Распутина и его царственных, ять, друзей - книга спокойная, аргументированная и, что самое в ней ценное, о главном, а не о скандальчиковом.
Приложение 1. Цитата из книги Варламова. Не самый безумный пример того, как в семейке делали политику.
...в ноябре 1916 года в связи с назначением нового премьер министра Трепова Государь попытался убрать Протопопова и писал Императрице:
«Мне жаль Прот. – хороший, честный человек, но он перескакивает с одной мысли на другую и не может решиться держаться определенного мнения. Я это с самого начала заметил. Говорят, что несколько лет тому назад он был не вполне нормален после известной болезни (когда он обращался к Бадмаеву). Рискованно оставлять в руках такого человека мин. внут. дел в такие времена!
Только, прошу тебя, не вмешивай Нашего Друга.
Ответственность несу я и поэтому я желаю быть свободным в своем выборе».
«Не сменяй никого до нашего свидания, умоляю тебя, давай спокойно вместе обсудим в с е, – отвечала ему Александра Федоровна. – Еще раз вспомни, что для тебя, для твоего царствования и Беби и для нас тебе необходимы прозорливость, молитвы и советы нашего Друга… Прот. чтит нашего Друга, и поэтому Бог будет с ним. Штюрмер трусил и месяц не видался с Ним – он был не прав – и вот потерял почву под ногами. Ах, милый, я так горячо молю Бога, чтобы Он просветил тебя, что в Нем наше спасение: не будь его здесь, не знаю, что было бы с нами. Он спасает нас Своими молитвами, мудрыми советами, Он – наша опора и помощь».
Приложение 2. Цитата из книги Варламова. Сдержанное, аргументированное и взвешенное мнение о Распутине русской православной церкви. Для меня прямо был бальзам на душу - что в русской православной церкви есть умные и честные профи.
...современная церковная оценка взглядов Распутина на духовенство, изложенная в официальном документе Архиерейского собора, состоявшегося в октябре 2004 года.
«Отношение к духовенству у автора "Жития" сдержанно критическое. В своей оправдательной брошюре он не раз призывает посещать храм Божий, участвовать в церковных Таинствах и почитать священнослужителей, "какие бы ни были батюшки". Но это "какие бы ни были" звучит в "Житии" навязчивым рефреном: "худой, да батюшка", "ему бы надо было поступить в исправники, а он пошел в батюшки", "наемник паствы", "с барышнями танцует" и проч., и проч. Дело даже не в обличении тех или иных пороков, а в том, что о "других" священниках в "Житии" ничего не говорится, кроме глухого упоминания: "Ведь батюшка двояко есть – есть наемник паствы, а есть такой, что сама жизнь его толкнула быть истинным пастырем, и он старается служить Богу – наемник же на него всячески доносит и критикует". В результате духовенство предстает в брошюре духовно немощным, расслабленным, нуждающимся в оправдании и снисхождении автора "Жития" и его читателей.
Подлинными же руководителями в духовной жизни в брошюре предстают не священники, а особые "опытные" люди, "избранные в духовных беседах"; их "опыт" противопоставляется при этом "букве", "учености". Именно "у избранников Божиих", которые "будут сказывать не из книги, а из опыта", и "есть совершенная любовь". Они могут поучать и священников, и архиереев, у которых "замирают уста и они противоречить не могут", поскольку "их учение остается ничтожным и слушают простые слова твои". К числу таковых "опытных странников", судя по названию, относит себя и автор "Жития".
Обращает на себя внимание то, что "опытные странники", согласно "Житию", всегда гонимы и, по меньшей мере, находятся под подозрением. Гонителями "опытных людей" в "Житии" выступают прежде всего священники. Конфликт "истинных пастырей" с духовенством представляется автору постоянным и неизбежным. Призывая "в храме соединяться с Господом, принимать Святые Тайны три раза в год", он неожиданно заключает: "Если все это сохранить в себе, то будут на тебя нападки, преследования разные и вообще будут священники пытать, на все нужна сила и Бог даст дарование – их буква останется дешевой ценой". Автор явно что то недоговаривает, хотя говорит слишком много. Священники предстают чуть ли не служителями антихриста: "Враг злодей ищет всех удобных случаев – батюшек науськивает 'поборники – они других сект, не братство у них', а то семейных всячески восстанавливает"».
В этом тексте очень точно расставлены акценты, и многие духовные люди, о Распутине сокрушавшиеся, признавали: его беда была в том, что «старец» не имел наставника, не прошел школы послушания. Если бы встретился на его пути человек, который сделался бы его водителем, все могло сложиться в жизни этого незаурядного человека иначе.