Впрочем, это капля сахарина в бочке меда. По большей части текст тонок, зорок, свеж и неожиданен. Особенно там, где про Петипа, его предшественников и его преемников. Вот, например, о "Жизели": много ли народу знает, что виллисы в изначальной парижской постановке сатанински смеялись? Беззвучно, конечно, но именно "адский хохот", "сатанинский смех", в общем, как писал Гейне, "они смеются так жутко и весело". Плюс девушки еще и подвижны донельзя. И "крестьяне бегут, преследуемые виллисами", и "Илларион... в ужасе спасается, преследуемый вилллисами. Они сбегаются". и "неистовые виллисы" Альберта и Жизель "преследуют".
"Отчетливо видишь, как возбужденный кордебалет то и дело переходит с шага на бег, как трижды на сцене возникает редкостная в балетном театре ситуация погони. Этих ситуаций в петербургской редакции нет, а парижская постановка основана на подобных взрывах иррациональных страстей, развязывание эмоций - закон романтического театра... Из всех описаний возникает образ вилис, одержимых местью и бегом, - безумных. Сцена сумасшествия, завершавшая первый акт, получала продолжение - и какое! - во втором, в сценах коллективного безумия вилис, в обряде безумия, который они чтут и совершают. Парижский второй акт - фантастический вариант "охоты на ведьм": "охота на ведьм", которую ведут пленительные призрачные ведьмы... Еще раз вспомним слова Гейне о вилисах: "...они смеются так жутко и весело, так кощунственно-очаровательно, они кивают так сладострастно-таинственно, так заманчиво, что никто не в силах устоять против этих мертвых вакханок". Постановщики спектакля исходили из этих слов, но пошли немного дальше. На сцене Парижской оперы они позволили себе показать картину эротического безумия - в формах, разумеется, изысканных и благопристойных. Альберт казнился не потому, что он граф, а потому, что он мужчина. Преследование мужчин, охота на мужчин, составило содержание второго акта. Вакханалия вилис получила черты мифических древних вакханалий.
Когда сорок с лишним лет спустя Петипа возобновлял балет, он привел второй акт в соответствие с художественными нормами и художественным мировоззрением петербургского академического балета... Петербургские вилисы - холодные жрицы священного огня, весталки в образе вакханок.
...Вилиса Петипа не есть лишь условный фантастический персонж. Это идеальный портрет петербургской академической балерины И не безумие, а бесстрастность отличает ее; и объединил всех вилис не инфернальный порыв, а инфернальный порядок. От прежнего художественного беспорядка не осталось и следа. Танцовщицы точно действительно связаны невидимой нитью единой судьбы, она же невидимая нить железной режиссуры.
...Мистериальна атмосфера акта, его таинственная обрядность. Мистериален его белый колорит. Мистериальна его композиция, его структура. Диагональ, по которой выстраиваются вилисы во второй половине акта, это диагональ мистерии, линия мистического ритуала. Между прочим, в первом акте незаметно возникает другая, симметричная диагональ, вверх по которой заканчивает свой танец Жизель, не подозревая, что вступила на роковую дорогу. Так символика линий обогащает сюжет.
А драмой мистерия становится потому, что архаичный обряд принесения в жертву вилисам не удается довести до конца: Жизель нарушает его,Жизель вносит в безличный обряд новое - личное начало.
И танец ее - чистое наитие, а не предусмотренный ритуал, петляющий танец на фоне неподвижной диагонали".
Или вот о делах лебединых.
"Согласно либретто, лебедь - злой рок Одетты, навязанное ей чужое обличье. По ночам она снова становится собой, и, следуя этому сюжету, балетмейстер показывает превращение лебедя в девушку - в первой сцене, сцене антре, и обратное превращение девушки в лебедя - в заключительной сцене, сцене ухода. Поставлено это с высочайшим мастерством, причем чисто хореографически, без всякой машинерии и тому подобных эффектов. Таинство преображения происходит на наших глазах, показаны все фазы чуда... Слов нет - перед нами одна из вершин выразительного танца. Но вот что любопытно, что следует осознать и оценить. Лев Иванов совсем не придерживается им же намеченной логики лебединой картины. Картина потому и называется лебединой. Обличья лебедя сброшены, но Лебедь не исчез, сказочный сюжет о превращении рассказан в первом эпизоде, но со второго разыгрывается другой сюжет, более содержательный, более глубокий. Персонаж этого сюжета в сюжете, главный персонаж всего балета, поставленного в 1895 году, Лебедь, но уже с большой буквы, Лебедь как олицетворение поэтических сил природы, поэтического творчества и поэтической судьбы, как пластическая метафора женской чистоты и женской печали. Лев Иванов позволяет себе быть непоследовательным, но эта непоследовательность гениальна. ...плоским здравым смыслом руководствовались оппоненты Льва Иванова и Мариуса Петипа, горе-балетмейстеры московской школы, начиная с Юлиуса Рейзингера и кончая его наследниками в наши дни, когда пытались устранить из "Лебединого озера" неясности и нелогичность. В результате пропадало очарование балета, терялся его смысл, исчезала его тайна".
И еще много замечательного, хоть всю книгу выкладывай.