Чует мое сердце, когда начмед выйдет из отпуска, меня опять вызовут наверх и спросят, почему мы обижаем людей. Два года назад уже вызывали, лично меня, и пытались строить, что я, дескать, пациентов обижаю. Согласившись, что я, бесспорно, обижаю, я поинтересовалась, какой именно способ вызвал вызов на. Вы не берете у них сладкое, ответили мне. И дальше не буду брать, видите, я скоро в дверь проходить не буду, радостно поддержала я. Но они обижаются! - перешли в наступление верха. На что? - сделала я большие голубые глаза. Я не беру вежливо! Говорю каждому - спасибо, я сладкое не ем, съешьте за мое здоровье, мне будет приятно. А вы возьмите и отдайте кому-нибудь, точно повторило аргумент жаждущих подарить что-нибудь сладкое начальство. А я им отдаю, солнечно осклабившись, ответствовала я столь же повторяясь. Но они же обижаются и жалуются! - вернуло разговор к началу начальство. Эээ, но я же имею право не брать то, что они дают, снова прибегнула к большим голубым глазам я. Вот если бы они деньги давали, а я не брала, а они обижались, вы бы тоже меня вызвали? На чем, конечно, разговор был закончен.
В этот раз надо, видимо, еще прибавить, что у нас даже при даче взятки вообще-то не установленный церемониал игры, а полная свобода личности - хочешь берешь, хочешь не берешь. Вот принесут мне чемодан долларов, так я еще подумаю, брать или не брать, так вот.