Между тем достаточно посмотреть, ну допустим, на женские портреты соответствующего времени, чтобы понять, сколько - и что, и как именно - изменилось. Посмотрите последние портреты Марии Антуанетты, те, где она ах-вся-такая-простаянародная, а потом перейдите к другой первой леди - Жозефине. Довольно заметная разница.
Вот Парадная спальня (Будуар в несколько меньшей степени) как раз памятник того стиля, который именуют в последнее время как раз по Марии Антуанетте. Искусственный мрамор Итальянского зала, Малого кабинета, Библиотеки, египетские статуи Нижнего вестибюля - это то, что привнесено в интерьер при Наполеоне. Стены Парадной спальни, равно как и потолок, все в нежнейших цветах и изящнейших гирляндах. Росписи потолка выполнены на штукатурке, росписи стен - на шелке. В целом комната - это тоже как бы парковая беседка, рай под небом голубым, в цветах и ароматах. Здесь можно долго ходить и все смотреть на росписи, находя все новое и новое.
Комнату целиком снять можно только в специальных условиях - мне сие недоступно, но ссылку на фото с сайта дворца дать могу. http://pavlovskmuseum.ru/museum/palace/2_et/2_15_1.jpg
Теперь потолок.
Три павлина, два обычных и один изысканно белый.
Люстра неродная. Родная, проданная в 30-е годы за границу, недавно была вновь продана - на аукционе Кристи, за 601 тыс.евро при стартовой цене 200 тыс. (http://www.christies.com/features/imperial-beauty-1050-1.aspx). А до этого в тридцатые продана за границу. Когда Царское требует вернуть ему забранные Павловском вещи, Павловск вполне логично отвечает, что до войны план продаж Царское регулярно выполняло, забирая вещи из Павловска. Свое ведь жалко, конечно. И Царскому, что понятно. И Павловску, что не менее понятно. Та, что продана Кристи, была из числа сделанных в Петербурге, в мастерской И.Цеха для Михайловского замка. Та, что висит сейчас, тоже вроде бы из них. Так что - ну, скажем, не то чтобы не родная, двоюродная.
На стенах в духе Марии-Антуанетты изысканнейшее сочетание цветов, фруктов, сельхозинвентаря и разного прочего. Как прекрасны они, натюрморты с граблями, метлами и лопатами. На самом деле, конечно, они не настоящие - оригиналы погибли в пожаре 1944 г., если до этого немцы не содрали со стен на сувениры. Но сделали максимально точно, как могли. По фотографиям, рисункам и оригиналам обивки мебели - здесь все было в комплекте, росписи по шелку на стенах и стульях-диванах. Оригинальные ткани сохранились благодаря безумному поступку Зеленовой - когда стало ясно, что ничего больше эвакуировать не удастся, оставались буквально часы до захвата Павловска, она взяла нож и вырезала из каждого гарнитура образцы. Может быть, плакала. Может, уже и нет. Абсолютно великая женщина. Из дворца она ушла только когда немецкие мотоциклисты въехали в район Белой Березы.
Обивку не снять, она вся под чехлами. Стены - разрешают. Без вспышки, конечно.
Наддверие тоже очень красивое. Напоминает Гатчинский дворец, где Воронихин в стиле Директории ничего не переделывал, и вообще там такие площади, что ничего не переделывали - шли в другое место и делали заново. Вот поэтому при моей жизни дворец точно восстановлен не будет. Тем более что своей Зеленовой в Гатчине, увы, не случилось.
Парадная кровать, на которой никогда не спали (почему она так хорошо и сохранилась), равно как и прочая мебель, настоящие. Изготовлены в 1780-е в Париже в мастерской Жакоба, по-видимому, специально для этого интерьера. Все настоящее, даже золочение ни разу не подновлялось. Конечно, не для того, чтобы на таком спать, такое делали. Это целый храм любви, а не просто ложе.
Детали кровати.
Наконец, камин - он в общем тоже не отсюда, а из Михайловского замка, выполнен по рисунку Бренны, украшал собою Будуар императрицы. Перевезен в Павловск императрицею же, но уже в бытность вдовой. МФ не пожелала оставлять камин варягам. И он, безусловно, стоил ее забот. Равно как обрамление - на каминной полке, в самом камине и рядом. Бронзовые таганы в камине и лампы-жирандоли на каминной полке - французские, фарфоровые вазы-кратеры, обрамляющие камин, и фарфор на каминной полке - петербуржские. Все конца 18 века.
На женской половине Воронихин восстановил паркеты. Это, конечно, послевоенное повторение. Но все же впечатляющее.