Анна (anna_y) wrote,
Анна
anna_y

Category:

"Легенда о любви", Мариинский (3).



Если, так сказать, отвлечься от интерпретаций женского сортира бапской курилки и восклицаний "ах, как он мог, как он мог полюбить эту плоскослизистую, эгоистичную и вообще инфузорию Ширин, когда рядом такая, ТАКАЯ ЖЕНЩИНА!" (тут многое можно сказать насчет того, какие именно женщины ассоциируют себя с Мехменэ, хоть Лопаткиной, хоть нет, но, я думаю, и так догадаться несложно - ау, Фрейд), вульгарно-бытовая трактовка "Легенды" обычно обогащается двумя привходящими соображениями. Причем оба подаются как свежее открытие и вообще последний эль скандаль. Хотя свежести тут... а впрочем, судите сами.

Первое открытие заключается в том, что "Легенда" суть продукт соцреализма. То есть, конечно, соцНЕреализма, если уж выражаться совсем точно. Ибо только в соцНЕреальном пространстве может случиться, что царица с царевной не могут поделить простого художника. И только там, в упомянутом пространстве, гордо продолжают авторы трактовки, главгерой способен отвергнуть большой любофф ради счастия народнаго. Абсурд, старье, безвкусица и ваще все это несерьезно, но Лопаткина аххороша.

Я, конечно, не гуманитарий и всех тонкостей сюжетообразования "Легенды" не знаю. Но если просто так вспомнить сказки вообще, сказки восточные особенно и "1001 ночь" прицельно, сюжетов "высокопоставленная/ые героиня/и - гдепопалорожденный герой" дофигу и больше. Что со счастливыми финалами, что без оных. Так что саму коллизию явно не соцреалисты придумали.

Далее, если обратиться к типа историческому первоисточнику по Ферхаду и Ширин, то бишь поэме Низами, собственно, и прославившей сюжет в веках, сразу выяснится, что изначальная Ширин была как раз гранддама, армянская царевна. А Ферхад - простой простодушный зодчий самого неграндского происхождения, большой работяга и очень, очень хороший человек. Поздний фанфик на тему Низами, коим, собственно, является поэма Хикмета, в свою очередь послужившая основой либретто меликовско-григоровичской "Легенды", просто заботливо воспроизвел коллизию. Все остальное Хикмет накрутил тоже по канону. Ну, например, любовный треугольник, две вершины которого - Ферхад и Ширин, а третья - некое властное лицо, собственно, и губящее Ферхада и любовь его. Только лицо мужского пола, более развратное и, я бы сказала, заметно более подлое, нежели в общем и целом достойная уважения и сочувствия личность Мехменэ-Бану. Как нехороший персидский владыка Хосров работает, аналогично Мехменэ-Бану, собакой на сене, можно прочесть в кратком (это на шести страницах, предупреждаю) изложении великого произведения Низами здесь - http://www.nkratkoe.ru/nizami/hosrov_i_shirin. Я же меланхолически констатирую, что у Низами, в общем, есть уже все, что потом исказится преломится в фанфике. От скалы, которую должен пробить Ферхад (и ведь пробил бы, кабы не коварство нехорошего Хосрова), до старшей родственницы Ширин грозной царицы по имени Шемира, именуемой также Мехин Бану. Чтобы все знали, Мехин Бану повелевает Арраном вплоть до Армении, и лязг оружия её войска слышен в Исфахане. При этом мужа у нее нет (и не будет, престол она завещает Ширин). Но ей не надо ни мужа, ни Ферхада, Мехин Бану у Низами гармонично счастлива и без мужчин.

Соцреалистический фанфик Хикмета-Григоровича, следовательно, внес два главных изменения в сюжет Низами. Первое - про Ферхада. Он в балете от коварства владыки не погибает. Ну то есть в конце концов он, наверное, погибает, потому что по логике событий так и помрет, пробивая свою скалу на благо народное. Что в финале балета вполне ясно. Но зато, в отличие от поэмы, воспитает целое поколение собственным примером. Что тоже в финале показано недвусмысленно. И вообще парень обретет себя и реализуется на безнадежной работе (что не явствует, но в общем читается и, пожалуй, несколько утешает). Главное изменение здесь - этот самый народ, ради которого Ферхад лишает себя общества Ширин. С точки зрения бытовой, совершенно непонятно, почему Ферхад, днем поколотив скалу, не может вернуться вечером в уютный домик и счастливо кушать супчик, приготовленный заботливой женой-Ширин. Привлечение соцреализма вроде как снимает противоречие: какое может быть личное счастье у настоящего народного вождя? Ему некогда, он пошел в историю и забронзовел на пьедестале. Какая-то логика в этом есть, хотя если разобраться спокойно, подобный поворот только оглупляет балет вообще и персонажей в частности. Но допустим.

Второе большое изменение - это образ нехорошего властителя, разлучившего Ферхада и Ширин. Вместо Хосрова, который себя в истории Низами ведет так, что в балете выглядел бы хуже Раджи, Ротбарта, Мышиного короля и жизельного Альберта вместе взятых, имеет место железная характером, но хрупкая душою Мехменэ с ее трагедией Напрасной Жертвы и Неразделенной Любви. Тут не хочешь, а посочувствуешь. В общем, привлечение соцреализма возвращает к тем же курилочным разговорам и уровню тамошней логики.

Но где соцреализм увязать противоречия бессилен, там обязательно рано или поздно явится секс и запахнет жареным. Причем чем нетрадиционнее, тем лучше. Я тут недавно с большим интересом прочитала "Разговоры о русском балете" Гаевского-Гершензона. Масса интересного, хотя книга, конечно, из серии "не для того, чтобы ей верили, а чтобы над ней думали". Темы "Легенды" там коснулись, вестимо, в ходе ругания Григоровича. Бесспорно, Григоровича есть за что ругать и за что не любить. Хотя я его местами, а именно там, где три его первых балета, "Легенда" в их числе, все-таки люблю. И потом, даже в ругани надо соблюдать какую-то логику. Когда Гершензон, умный ведь человек, в азарте разоблачения григоровичской магии договорился до того, что засилье мужского балета у Григоровича доказывает, кгхм, амбивалентность сексуальных предпочтений балетмейстера, я весьма удивилась. Если б все было так просто: много мужского танца - гомосек, много женского - гетеросексуал... а если пополам? а если ни то, ни другое? Люди так устроены, что сексуальные предпочтения на их творчестве отражаются весьма и весьма опосредованно. Но тут Гершензон прикрепил к разговору "Легенду" и выдал трактовку из мужской курилки с привлечением полового инстинкта.

А именно. "Между прочим, если смотреть внимательней, то проблемы Григоровича начались уже с "Легенды о любви". На кого ставился спектакль? На Рудольфа Нуреева. Кто делал спектакль? Григорович и в очень большой степени Симон Вирсаладзе - для постановки подобного балета требовался чрезвычайно изощренный изысканный ум и дар (Григорович, как мне кажется, проще). Художественная идеология "Легенды о любви" - очевидный продукт Вирсаладзе. Ферхад был придуман совсем не таким, каким его танцуют и представляют сейчас. Предположу, что Ферхад затевался с некоторой оглядкой на Нижинского. В советском театре это первая и достаточно явная отсылка к мифу и художественному типу Нижинского (в начале 1960-х реабилитация балетной эмиграции еще не произошла), к его двусмысленным декадентским рабам из "Павильона Армиды", "Егиетских ночей", "Шехеразады", распростертым у подножия сирен - Армиды, Зобеиды, Клеопатры. Нуреев с его гомоэротичным (а точнее, андрогинным) темпераментом идеально подходил для столь тонкой затеи. Ферхад (вместе со своими приятелями, четверкой юношей, для которых Григорович поставил самые элегантные танцы в балете) - изысканный пассивный восточный юноша с мерцающей сексуальностью, готовый невинно резвиться с маловыразительной и постной Ширин и с наслаждением отдаваться харизматичной и тоталитарной Мехменэ-Бану, которая в свою очередь разрывается между откровенно сексуальным влечением к собственной сестре и непреодолимым стремлением к мести-изнасилованию ее возлюбленного. Вообще, любовный треугольник Ширин-Ферхад-Мехменэ-Бану - едва ли не самое рискованное и пряное сексуальное изобретение послевоенного советского театра, а партия Мехменэ-Бану - заветная территория всех советских и постсоветских балерин с латентными лесбийскими склонностями. Остается только пожалеть, что интриги К.М. Сергеева и ужасный характер самого Нуреева помешали Григоровичу и Вирсаладзе реализовать этот проект - мы увидели бы совершенно другую "Легенду" без этих тупых одноклеточных мачо, бряцающих стероидными мышцами в бессмысленных возобновлениях "Легенды" на столичных и провинциальных сценах. Юноша Ферхад мог стать первым вызовом советской натуре, но оказался - ситуативно, непреднамеренно - стимулом для продолжения традиции псевдогероического мужского танца. В итоге советское победило уже в "Легенде".

Гаевский, правда, тут же возражает, что "это чистая фантазия, не имеющая ничего общего ни с Нуреевым тех лет, ни с Аллой Осипенко, на которую партия Мехменэ-Бану ставилась в Ленинграде, ни с Майей Плисецкой, которая танцевала эту партию в Москве, ни с общим смыслом этого балета", а "на сцене тех лет Нуреев - я его хорошо помню, ничего подобного и не демонстрировал. Если и было в нем что-то неожиданное, так это повадка хищника, хищная натура, каким-то образом уживавшаяся с манерой образцового премьера ленинградского балета". Но от этого теория, озвученная Гершензоном, не перестает быть совершенным образцом вульгарно-бытовой трактовки, только раскрашенной клубничкой и вообще Фрейдом.

И мужская курилка тоже ничего нового в плане понимания легендных коллизий не дает. Та же озабоченно-неудовлетворенная Мехменэ (правда, еще и латентная лесбиянка - бедная, как она страдает). Та же маловыразительная и постная сопля Ширин. Ну и Ферхад, изуродованный соцреализмом до неузнаваемости. И опять же дебильный сюжет вне всякой логики - ну разве если его расценивать как призыв партии и правительства к строительству коммунистического общества в отсталой Средней Азии, тогда, может.

Все это было бы смешно, когда б не наводило на мысль, что смысл "Легенды" находится вне соцреализма, секса и вульгарного быта. Конечно, и бытовые детали, и соцреализм, и секс (а то!) у Григоровича в первых трех лучших (я бы даже сказала, единственно хороших) балетах присутствуют, куда без них. Но эти темы все-таки не главные, а так, завлекательные завитушки на торсе.

По-настоящему Григорович в шестидесятые - как, впрочем, и после, - страстно, яростно, дотошно и порой неожиданно был заворожен проблемами власти.

(когда-нибудь пустят еще на часок, я думаю).
Tags: Легенда о любви, балет
Subscribe

  • Post a new comment

    Error

    Anonymous comments are disabled in this journal

    default userpic

    Your reply will be screened

    Your IP address will be recorded 

  • 4 comments