Зато словами можно и нужно про Мехменэ и ее воспаленные сны. Все мы грешны, всем нам понятнее не путь к высотам в свете бело-голубом, а муки грешной души в красно-черном аду. Тут и курилку, предпочитающую Мехменэ Ферхаду и Ширин, понять можно.
Главная плоскость, в которой сцену Мехменэ трактуют, - старый добрый секс. Ладно, секс так секс. Он и вправду здесь есть. С точки зрения сексуальной, монолог Мехменэ и ее дуэт с воображаемым Ферхадом есть, будем откровенны, довольно прозрачная сцена мастурбации одинокой женщины с привлечением воспаленных мечтаний о возлюбленном, трансформированном в партнера жесткого, властного и страстно в Мехменэ влюбленного. Григорович в то более чем стыдливое время обращался с сексом на сцене довольно свободно - в "Спартаке" его вскоре будет навалом, и даже не слишком завуалированного. О танце Эгины с тирсом в третьем акте в данном ключе много что можно сказать. Но в "Спартаке" секс, как бы это сказать, ниже и конкретнее, чем в "Легенде", духовностью практически не пронизан и почти не символичен.
Раз уж пошел разговор о сексе, "Легенде" следует отдать первенство в плане показа на советской сцене женского оргазма. И даже не одного, но двух. На каждую сестру по одному. Есть такая поддержка в дуэтах, появляющаяся дважды: шпагат балерины в перевернутом на 180 градусов положении, ну то есть головой вниз. Кстати, очень красиво и впечатляюще, если как следует сделано. Шпагат перевернутой Ширин на плече у Ферхада настигает балерину как кульминация средней части их третьего дуэта, каковая часть в отличие от обрамляющих нежнейших эпизодов по музыке весьма бурна. Сказать, что это имитация полового акта, не могут, правда, даже самые деятельные из курилки, - не так построено, при всей прозрачности. Вероятно, это и помогло вывернуться в шестидесятые Григоровичу, которого за этот шпагат очень ругали.
То, что в конце воспаленных мечтаний Мехменэ, совершенно аналогично. Только намного труднее - ну так и качественный оргазм от горячечного бреда о нелюбящем возлюбленном получить сложнее, чем от ласк реального любящего и любимого мужчины. Знаменитая поддержка, завершающая дуэт Мехменэ и Ферхада-царя, если она сделана как следует, невероятно эффектна: Мехменэ, перевернутая головой вниз и поддерживаемая Ферхадом, встает свечкой в воздухе, опираясь на пояс партнера (желательно на вытянутых руках). Затем медленно, медленно сомкнутые ноги разводятся, как циркуль, на 180 градусов. Кульминация музыки. Все. Дальше сползание на пол, видение исчезает, Мехменэ снова и навсегда одна.
Однако если бы дело было только в сексе. Или, как изящно выражается Гершензон, в мести-изнасиловании возлюбленного. Бесспорно, жажда наказания в красном полубреду царицы присутствует. Но так уж если, организовать небольшое секс-шоу с элементами садо-мазо для того, чтобы властительница получила облегчение, - в чем проблема? Неподалеку, например, на все готовый Визирь. Переоделся в Ферхада, устроил небольшую имитацию изнасилования, удовлетворил женщину. По-моему, даже если он за это однократное мероприятие головой поплатится, он и то не против будет.
Но соль в том, что Мехменэ - отнюдь не жаждущее оргазма тело, но страдающая душа. Ведет не сексуальное одиночество - главное в безнадежном одиночестве незаурядной личности. Завораживает боль духа, а не горячка низа. Великое счастье, что насекомые обычно не берутся за роль Мехменэ. Только самки в течке, мечущейся по сцене в поисках грубого самца, не хватало несчастной "Легенде".
В шестидесятые Григорович, полагаю, изворачивался, выдвигая на первый план муки совести царицы. И ведь правильно выдвигал. Они, муки совести, действительно на первом плане. Начиная с выхода Мехменэ со свитой двенадцати девушек в красном, такой аналог греческого хора, вторящий монологу царицы. Сам выход - цепочкой, извивающейся по сцене, с возвышения в центре сцены, с повторением движений балерины, идущей первой, чрезвычайно напоминает выход теней в "Баядерке". Только там это грезы Солора, предавшего возлюбленную. Здесь - полубред Мехменэ, разлучившей сестру и любимого. И как Никия-Тень приходит к Солору, к Мехменэ приходит Ферхад-царь.
Равный, но на полступеньки выше. Мужчина, с которым можно позволить себе быть слабой и женственной. Человек любящий, величественный, способный разделить с царицей тяжесть власти и образовать пару великих владык, из тех, что бывают только в мире ином. Друг, возлюбленный, соратник, вторая половинка души.
Ну, как рай с Ширин-водой для Ферхада, в общем. Счастье лучшего мира, недостижимое в этом.
Грустно все это, и нехорошо со стороны курилки, что мужской, что женской, проецировать свои проблемы на Мехменэ, сводя ее трагедию до плоского секс-голода.
(надеюсь, что последует окончание конспекта, сколько уже можно)