Из пары второстепенных виллис понравилась первая, видимо, Монна, наверное, Диана Смирнова, если верить программке. Зюльма, правда, не так плоха, как Никитина, что уже обнадеживает. Но если это Черешкевич, что-то долго она на созерцательной стадии совершенствования зависла.
Степанова после Васнецовой греет душу. Вообще мне нравится, когда человек понимает, какое движение для чего когда почему он делает. Па-де-бурре у нее чрезвычайной красы, еще бы прыжок малость подтянуть, и сил немножко не хватает до конца. Замечание по образу единственное: Мирта была чрезвычайно живая особа, все-таки потусторонности добавить очень бы надо. А то так недолго дойти до образа энергичной учительницы бальных танцев, которая вывела свой жестко дисциплинированный до утраты индивидуальности класс ночью на пленэр в отдаленную деревню заняться физподготовкой вдали от назойливых мужских глаз (но сволочи мужики и тут не оставили в покое, так что дело логично дошло до криминала).
Это про молодежь. Что до ветеранов, то они даже прекраснее, чем я ждала. Вообще до сего дня у меня не хватало воображения представить, что начало первого акта "Жизели" можно разыграть на троих как лирическую комедию. А оно не просто можно, а еще и вышло свежо, незаигранно и в тему. Лопаткина была прелестная долговязая отличница местной немецкой школы, интеллектуальная, начитанная, правильная, мечтательная и, разумеется, ничегошеньки не понимающая в реальной жизни. А потому не распознавшая аристократа в Иванченко (все остальные-то, включая, разумеется, Кузнецова, явно имели подозрения на этот счет). И правильно. Иванченко даже не маскировался ввиду отсутствия такого отдела в головном мозге. Но, правда, он был не плох, а так, не приучен пользоваться головным концом, да еще совершенно искренне считал, что сеять свой генофонд в окрестных деревнях - это хорошо. Что до Кузнецова, то венцом комедии было, когда он обнаружил, что девушка его цветочки, воткнутые в кринку, даже не заметила, а потому скорбно сел на завалинку, рассеянно понюхал букет и меланхолически подпер рукою голову, глядючи в пространство. Натуральная лирическая комедия, правда, ее участники этого, как правило, не понимают и вообще очень серьезно настроены.
На редкость приятно было обнаружить у ветеранов высокую степень изящной иронии по отношению понятно к каким высоким образам. Тем более что трагедия, которой закончилось первое действие, после лирической комедии оказалась особенно трагической. Кузнецов долго не понимал, к чему идет, и уверял маму Жизели, что сейчас обойдется и встанет на свои места. Иванченко просто стоял на одном месте с видом бесконечно виноватым, понурив голову и не смея поднять глаза (на фоне подозрительно аналогичной реакции типоштирлица в тех случаях, когда его крупно раскроют, я задумалась, то ли это реакция хохлов, то ли Иванченко по соционике штирлиц). Такие граждане обычно слишком поздно понимают, что на самом деле хотели вовсе не сеять генофонд, а быть рядом с сильной умной женщиной, так пока думали, стало уже не с кем быть рядом. А Лопаткина нигде ни разу не погрязла в саможалениях. Очень сильный был момент, когда она понимает, что умирает, и, тряхнув головой, отметя лишнее и собрав все действительно последние силы, бросается искать тех, с кем надо успеть попрощаться: мать и любимого. Лично меня давно так хорошо не прошибало в сцене смерти, как сегодня.
Второй акт был лучше первого, и больше ничего я, наверное, говорить и не буду. Скажу лучше про Баженову-Батильду. Гениальный человек эта Баженова, наряду с Лопаткиной и Кузнецовым. Опять же всяких видела я Батильд, но Баженова делает ее настоящей, а не выродившейся аристократкой, человеком искренне доброжелательным, любящим людей и умеющим быть красиво и с достоинством любезным.
В общем, очень.
