Люди любят говорить о себе. Причем, прошу заметить, всю дорогу. Спасает нас от полного и окончательного разоблачения не то, что мы великие конспираторы, но что наших проговорок другие не замечают, ибо заняты собой.
О себе говорят, даже когда обсуждают вроде как совершенно посторонние вещи. И даже если человек молчит, он все равно (и непрерывно) выдает информацию о себе, Шерлок свидетель. Я вообще считаю, что в большинстве случаев дыба и клещи для допроса совершенно не обязательны. Сложно, грязно, а главное - зачем? Обычно всего-то надо, что тихо постоять рядом и некоторое время внимательно послушать.
Разумеется, случается вранье, причем вранье, отработанное годами (для краткости назовем это маской), но тут есть свои способы.
Так что масса информации, полученная о Бене из
Правда, степенью информационной защиты Бен (вкупе с прочими политиками Севера) сильно отличается от южных политиков. Нет, конечно, из речей Мизинца, Вариса и братьев-Баратеонов можно многое вывести про Мизинца, братьев и Вариса. И даже из молчания Тайвина кое-что ясно о Тайвине. Но все-таки.
Правда и то, что Бену среди своих врать не резон, тем более что человек в некотором роде в отпуске, несмотря на переговоры с Мансом и прочую политику. Обстановка домашняя, племянник родной человек. Беседа без галстуков, с никотиновыми пластырями, в любимом кресле у камина, Призрак вместо ножной грелки.
Призрак, впрочем, явно способен на большее. Развернутый воспитательный момент, занимающий все оставшееся пространство главы (Бен воспитывает Джона, Джон воспитывает Бена; Тирион воспитывает Джона и воспитывается об Джона), начинает именно лютоволк. И как красиво начинает! Сам Бенджен Старк некоторое время тихо стоит поодаль и
Племянником дядя доволен не меньше, чем лютоволком. А главное, Бенджен явно чувствует некое сродство не просто с мальчиком, но с его страшноужасными и водкупьянственными проблемами. Вплоть до лирических воспоминаний о том, что вот он, Бен, помнится, в том же возрасте первый раз искренне и честно надрался от невыносимой душевной боли. Запомним, что сопереживательное воспоминание явно окрашено легкой иронией. Так говорят: "Мне бы твои проблемы, парень". Ну или: "Помню-помню, парился я в твоем возрасте, и примерно так же не по делу".
С проблемами Джона все понятно. Его ужасное горе происходит попросту от недостатка информации. Вовсе не потому его прячут по темным углам, что стыдятся его низкого происхождения. Совершенно наоборот - пытаются защитить ввиду происхождения чересчур высокого. Бен, который явно в курсе, к переживаниям племянника и должен относиться так, как относится: да, мальчик парится зря, и это забавно; но ведь парится, потому что взрослые ничего ему не сказали, и это уже заслуживает не просто сочувствия, а еще и утешительно-отвлекательной беседы; однако, положа руку на сердце, ведь смешно очень.
Так, но какие проблемы были в том же возрасте у Бена? Не говоря уж о бурных переживаниях по поводу данных проблем? Заметим, что сам Бен свою реакцию считает, как бы это сказать, не совсем адекватной. Не то самим проблемам, не то степени своей тогдашней вины.
Момент особенно интересный потому, что необходимого возраста Бен достигает примерно к Харренхольскому турниру. Ну и заодно началу
То есть к событиям судьбоносным.
Харренхольский турнир интересно рассматривать с точек зрения разных персонажей. Во-первых, потому, что картинка каждый раз получается иная; во-вторых же, сопоставление картинок дает все более четкое изображение. Причем даже не трех-, а четырехмерное, с учетом протекания процесса во времени. Вот хотя бы весьма неожиданная картинка от Брандона, который во время турнира то ли много пил, то ли чудовищно много пил, во всяком случае, ни разу не продрал глаза настолько, чтобы заметить любовь сестры с не последним в государстве человеком. И это, кстати, наиболее благоприятный для обвиняемого вариант. Потому что если Брандон все-таки хотя бы раз протрезвел и понял, что происходит, а потом бил стекла в Гавани с дикими воплями выходирейегарличнопорежуназвездыиполосы,
Тут кстати будет вспомнить, что и в Харренхолле Брандон в плане высказываний себя не сдерживал, то бишь "часто и с некоторым пылом" (с. Нед) вспоминал о Мизинце. И если совершенный образец наследника Севера ругал подлеца на все корки спьяну, оно еще ничего, а вот если был трезвый и все равно не мог остановиться, - что-то совсем горе выходит.
Или вот очень невредно посмотреть на Харренхолл с точки зрения Роберта. Фейерверк взаимной любви Рейегара и Лианны для него как бы не существует. Не было там ничего. Вообще. Совсем. А если было, то только плотоядные взгляды насильника, которые он нагло бросал на испуганную, но невинную зайку. Это, кстати, к вопросу о том, какой Роберт смелый, честный и свято уверенный в том, что половые контакты Рейегара и Лианны были исключительно насильственными.
Вообще при таком ракурсе Р.Баратеона удается наконец сколько-то пожалеть. Получается так, что невеста его не просто бросила, - она его несколько раз бросила и даже, простите за прямоту, отымела по полной. Не та фигура Рейегар, чтобы все присутствовавшие не заметили, как он раз в жизни на потоке прорубает мечом путь к любимой женщине и кладет себя к ее ногам. Но ведь не та фигура для жениха и обожаемая невеста, чтобы жених не распознал, как девушка сияет-расцветает, излучая чувства, причем совсем не в сторону жениха.
И что Роберт? Да ничего.
Назовем вещи своими именами. Лианна прямо на турнире скоропостижно влюбляется в Рейегара. А Роберт должен делать вид, что не заметил. Лианна бежит с Рейегаром. А Роберт должен всех, и себя в первую очередь, убеждать, что ее похитили. Лианна проводит с Рейегаром упоительный медовый месяц. В то время как Роберт должен всех, и себя в первую очередь, убеждать, что ее насилуют, причем сотни раз. (Если кто думает, что для мужика это не ад кромешный, представлять себе страстно желаемую женщину в постели с другим, да еще отлично понимая, что женщина любит, любима и страстно наслаждается процессом, думайте еще раз и желательно головой.)
В общем, градус самцовой ярости у Роберта в схватке с Рейегаром столь высок не потому, что принц Лианну насиловал, а потому, что принц добился любви Лианны. А вот Роберт не добился - и, кстати, никогда и не добьется. Недаром ему и по прошествии пятнадцати лет все снится, что он убивает Рейегара, вот только никак окончательно убить почему-то не может. Рейегара он на Трезубце, конечно, зарубил, но любовь Лианны к Рейегару уничтожить не в состоянии. Девичий кумир отвергнут и брошен, и он это отлично знает, сколько бы ни прятал от окружающих и себя любимого. Не просто так жених не скачет на юг спасать похищенную невесту и даже не ломится в столицу с претензиями (а вот Брандон, между прочим, при всех его тараканах, спасать сестру мчится стремглав).
Не просто так и после гибели Рейегара и взятия Гавани Роберт не отправляется за любимой женщиной на юг. Слишком хорошо он знает, что там найдет. Хотя, думается мне, если бы Нед привез Лианну в Гавань, и Лианна бы согласилась принять официальную версию, Роберт бы на ней женился и всю жизнь обходил скользкий момент глухим молчанием.
Другой вопрос, что Лианна никогда бы на это не согласилась. Но это, как вы понимаете, другой вопрос, а мы сейчас о небольшом личном инферно Роберта.
Как бы ни было, с юга Лианна к Роберту не вернулась. И, как наверняка с зверской тоской понимает Роберт в те одинокие ночные пьяные минуты, когда обманывать себя не получается, не вернулась бы, даже если осталась жива.
И вообще она взяла и умерла, в очередной раз, но теперь совсем и окончательно бросив Роберта и оставив его вариться в адском котле сознания собственной мужской неполноценности. Причем на всю жизнь. И никакие самоскладывающиеся штабеля девок в Долине Аррен какбэдевичьеймечте не помогут. Мужская гордость, она довольно хрупкая штука, как говорила мудрая Шарлотта Бронте. Если мужику гордиться нечем, кроме мяса, грош цена его гордости, бессердечно добавлю я.
Из этого, между прочим, следует, что все дальнейшее поведение Роберта с женщинами - всего лишь попытка компенсации. Переспал - ушел, переспал - ушел и т.д. Но вот беда-то - сколько бы Р.Баратеон ни бросал женщин, ту самую, которая его отвергла и бросила, он никак отвергнуть и бросить не может. И не сможет. Странно, правда?
Если серьезно, все это классический пример урока Сверху, когда человеку объясняют, в каком месте надо измениться и поработать над собой. А ежели индивид встает в позу и, вместо того, чтобы работать над собой, нарочно и со зла усугубляет ошибку, то бишь в данном случае мстит всем бабам за одну Лианну, его возьмут за шкирку и поставят перед проблемой вторично. Но уже в куда более жестком варианте.
Дубль два, он же жесткий вариант, в данном случае, конечно, Серсея. Между прочим, меня давно интересует, знал ли Роберт, что его молодая жена - не девица. Уж очень уверенно он дает волю собственным тонким чуйствиям, совершенно не учитывая необходимость подумать о тонких чуйствиях новобрачной. Так, как ведет себя Роберт с Серсеей, ведут себя не с невестой, а со шлюхой, во всяком случае, с опытной физически женщиной, которая о себе сумеет позаботиться. Между тем Серсея не просто какбэдевица, она дочь Тайвина Ланнистера. А посему предлагаю выполнить небольшое мысленное упражнение. Представим себе, как после первой брачной ночи папа Тайвин находит свою невинную крошку грубо изнасилованной пьяным скотом и вообще истекающей кровью и слезами. При всех политических реалиях реакция папы Тайвина, боюсь, будет достаточно резкой. Не хочу сказать, что он отдаст Р.Баратеона полку своих солдат, а сам будет сидеть, смотреть и, возможно, пойдет последним, кинув после процесса Р.Баратеону не серебряную, а золотую монету. Но вообще-то в таких случаях Тайвин считает нужным преподать тому, кто не проявил должного уважения к Ланнистерам, т.н. урок, приятности в коем крайне мало.
Но если Аррен намекнул Роберту, что Серсея не девица, все сразу становится на свои места. Возиться с дефлорацией не придется, можно упиццо в хлам и немного спустить пар, а учитывать чувства жены не обязательно, жаловаться грозному папе, да и кому бы то ни было еще, она по понятным причинам все равно не рискнет. Спокойно можно поиметь и бросить реальную Серсею, воображая себе на ее месте желанную и недостижимую, как все идеальное, Лианну. Тем более что Серсея сама виновата, зачем она не девица? Сексуальный опыт девушки до свадьбы, он ведь, сами понимаете, вызывает у порядочного мужчины, сколь бы опытен он ни был, исключительно глубочайшее презрение. Роберт и своих (причем начавшихся очень скоро) измен молодой жене особо не скрывает. А чо, она лучшего и не заслуживает.
Однако Серсея, как уже однажды отмечено, не из тех, кто позволит себя поиметь и бросить. Она сама не без комплексов в интимной сфере, и для нее становится делом чести в ответ на поведение мужа поиметь и бросить его, причем не один раз, а стопятнадцатьмиллионов. Именно поэтому для нее не дать мужу наследника его крови - вопрос глубоко принципиальный и страшно важный. Ни шага навстречу всю долгую семейную жизнь. Случайная беременность от мужа - немедленная стимуляция выкидыша. Оральный секс никоим образом не унижение, а осознанное торжество: оргазм ты, свинья, получишь, а детей от меня - нет. То есть дети-то у Серсеи есть, и даже трое, и даже двое из них мальчики, но все они принадлежат исключительно Серсее, будучи зачаты от брата-близнеца, то есть почти что партеногенезом. Роберту не просто отплатится за обиду - ему отплатится семижды семьдесят раз, с вдохновением и талантом женщин семейства Ланнистеров. В чем мы, памятуя историю про Джоанну и публично разложившийся труп ее супруга, нимало не должны сомневаться.
Да, но вернемся к Роберту. Может ли он не понимать, что его хронически имеют и бросают жены, причем не только любимая несостоявшаяся, но и нелюбимая состоявшаяся? Ой вряд ли. Воспринимает ли он это как урок, причем повторяющийся? Нет. Работает ли над собой? Да ну что вы.
Честное осознание Робертом своих проблем, возможно, сняло бы у него массу комплексов. Включая навязчивые сны про Рейегара, которого он хочет убить. Но это же надо перестать себе врать, а оно слоооожно...
В общем, человек сделал себе комплекс и теперь кушает его полной ложкой. И поделом. Правда, некоторую жалость к нему все-таки можно испытывать. Хотя бы потому, что Лианну, которая им пренебрегла и его вышвырнула, он виноватой ни в чем не считает. Напротив, ставит на пьедестал и молится. Другой вопрос, много ли общего между реальной Лианной и тем образом, который Роберт вообразил и водрузил на пьедестал.
Сильно портит картинку и лозунг, сопровождающий молитвенный образ, а именно: "Вот была бы жива Лианна, она бы сделала мне по-настоящему хорошо". Но все-таки хоть что-то. На чем я, с вашего позволения, считаю свою мечту найти в Р.Баратеоне хоть что-нибудь хорошее исполненной, и перехожу к точке зрения Бена на Харренхольский турнир, с надеждой обнаружить и здесь что-нибудь небезынтересное.
(продолжение следует)